Сутра 1.2. Ниродха. Проблема эмоциональной окрашенности практики

Пожалуй, наименьшее количество разночтений вызывают словарные переводы слова nirodha (निरोध).
Ниродха: 1) обуздывание; 2) заточение в темницу; 
3) окружение; 4) задержка, помеха; 5) затруднение, препятствие; 6) подавление, угнетение; 7) уничтожение. С грамматической точки зрения слово образовано от глагольного корня "rudh" (रुध्)  - удерживать, заточать, затруднять, припомощи приствки "ni" (नि), которая имеет значения "внутрь", "вниз".

Также некоторые переводчики использовали термины «прекращение», «подчинение», «удержание», «сдерживание», «подавление». Казалось бы, все говорят об одном и том же. Однако и здесь есть некоторые вопросы, которые возникают при внимательном рассмотрении.
Хотя переводы слова ниродха и похожи, внешне нетрудно заметить, что они сильно отличаются по эмоциональному наполнению. «Обуздание» и «сдерживание» – это все-таки разные вещи, и если в первом варианте мы слышим героический пафос молодого кшатрия, то во втором – спокойный стоицизм зрелого человека.  
А сравним эмоциональное содержание слов «подавление» и «прекращение»: Аскетика vs Технократия.... Казалось бы, все это детали – но нет. От эмоционального наполнения этого слова зависит все эмоциональное наполнение всей последующей практики, а следовательно – и ее суть.

Надо сказать, что сами индусы тоже не имеют общей точки зрения по поводу эмоционального наполнения ниродхи. Достаточно сравнить даже начальные аспекты практики йоги, а именно хатха йогу в разных школах, чтобы увидеть развернутые в реальности различные значения этого слова. Сравним, например, отношение к телу в Школах Айенгара и Шивананды. В первом случае тело действительно «побеждается» и обуздывается,  во втором – скорее мягко «воспитывается».  Последователи школы Йогананды[1]  считают, что развитие идет только при предельных нагрузках на тело, а последователи Паттабхи Джойса «гоняют» тело и «кипятят кровь», считая что состояние безмыслия, которое возникает после интенсивной практики и есть заветная читта-вритти-ниродха[2]. 

Видны принципиальные отличия в отношении к практике и у разных Школ в русскоязычном пространстве. Сравните например подходы к телу Бойко и Сида, и вы увидите последствия разности эмоциональных наполнений слов «прекращение» и «обуздание».

Еще сильнее начинает отличаться практика, построенная на разных наполнениях на более высоком уровне. Так, заложив разные трактовки слова ниродха в основание системы, мы получим или аскетическую практику, или форму зеленого гедонизма ("следуйте своей истинной природе и все приложиться"), или близкую по духу к греческой гимнастике и современному спорту практику самовнуздания и самодисциплины, или еще бесконечное количество непохожих друг на друга систем.

Кстати, заговорив об «обуздании», не могу не сделать одну ассоциативную ремарку. Некоторые экспрессивные йоги любят слово «обуздание» в качестве перевода ниродхи настолько сильно, что для драматизации эффекта соотносят сам термин йога, происходящий от корня «йудж», с упряжью (хотя справедливости ради - это не совсем корректно. Глагольный корень «yuj» (युज्) означает "соединять"). Получается  вроде бы хорошая и внутренне непротиворечивая метафора йоги, соотносимая с образом повозки из упанишад (тело человека – это повозка, индрии (органы чувств) – это лошади, Манас – возничий. И любимый вопрос Упанишад: есть ли у возницы хозяин, который говорит куда ехать?). 

Однако, развивая данную метафору – даже управлять лошадью можно по разному (с разной эмоциональной наполненностью). Не случайно среди наездников особенно высоко ценится способность управлять лошадью без упряжи и стека – только за счет взаимопонимания. Соотносится ли это с чем-то во внутренней работе человека? Можно ли «дружить» со своими вритти, а не подавлять их? 

Разумеется, я забегаю вперед и эти рассуждения преждевременны, но все же приведу их здесь как пример практики, основанной на более мягком эмоциональном наполнении ниродхи. Как известно, в восточной иконографии (Индия, Китай, Тибет) многие Боги и Сущности рисуются, сидя на ездовых животных – ваханах. Существует (в каждой традиции своя) экзотерическая интерпретация этого факта, которая, в сущности, нам не интересна. 

Но корни идеи ездового животного мы без труда находим в прародителе всех религиозных форм, а к слову, и мистических традиций – шаманизме[3]. Шаман, отправляясь в духовное путешествие, садиться на духа–помощника (часто персонифицированного на физическом уровне бубном). Овладение бубном (точнее, духом) представляло, по-сути, процесс овладения своей животной природой, приручения ее. 
Идея овладения своей психикой, персонифицированной в животном образе встречается и в даосизме (укрощение дракона) и тибетской йоге (знаменитая картинка про фазы восхождения со слоном) и дзене (притча про буйвола). Обобщая эту мысль вслед за Юнгианцами, сформулируем, что архетип всадника – это символ человека или божества, полностью овладевшего своей инстинктивной природой, а типы животных – это личностные особенности (тотемы) этой природы. 
Тут же вспоминается другой иконографический символ – шкура убитого животного (олень, тигр, слон, змея) под аскетом. Не есть ли это архетипическое отражение понимания разности практик? Ведь аскетика всегда стремилась именно к подавлению, а не использованию инстинктивной природы человека. Однако, интереснее все же кататься на животном, а не сидеть на его шкуре.

Однако я немного отошел от темы. Или все же не отошел? Хорошо, что это мой блог и мне не перед кем отчитываться .

Продолжение размышлений о ниродхе следует.

---

[1] К сожалению установить, так ли практиковал йогу сам Йогананда, уже не представляется возможным, поэтому могу только сослаться на наблюдение за практикой его учеников.

[2] Опять же я это слышал не от самого Паттабхи, а от учеников, поэтому допускаю, что это их интерпретация. Однако это не меняет сути. Такое отношение к практике существует.

[3] Ох как после этой фразы представители некоторых традиций вызверятся ).