Сутра 1.6. ПРАМАНА: методы «правильного» познания. Теория познания и развитие аджны в Йоге.

Как уже говорилось выше, праману или «правильное», «достоверное» знание, Патанджали выделил в качестве первой вритти. 

Однако, бросается в глаза, что, говоря о прамане, в отличие от остальных вритти, автор ЙС дал не только определение, но и перечислил основные положения традиционной индийской гносеологии. А именно, перечислил «правильные» источники познания: собственное восприятие, свидетельство авторитетного источника и логическое умозаключение. 

В принципе, такой взгляд присущ многим теориям познания индийских философских систем (см. например С.Радхакришнан «Индийская философия»). Причем некоторые системы принимали не три, как Патанджали, а четыре источника познания, добавляя мистическое познание в качестве дополнительного «правильного» средства. Возникает два вопроса:

1. Почему Патанджали так специфически выделил праману, если это все равно вритти?

2. Почему мистик Патанджали не выделил мистическое знание как «достоверный» способ получения истинного знания?

Ответ на первый вопрос, фактически, это размышление о роли теории познания в мистической Традиции. Казалось бы, Йога-сутра Патанджали – это не философский трактат, это трактат практический и, тем не менее, в нем присутствует данная гносеологическая ремарка: что является достоверным знанием, а что является недостоверным знанием. 

На мой взгляд, эта ремарка и обусловлена необходимостью формирования культуры мышления, которая позволит гармонично развиваться в этой системе мистического знания. 

В любой традиции, особенно, если эта традиция эзотерическая, встает вопрос о степени достоверности получаемого знания. Если знание связано с какими-то чисто физическими вещами, достоверность определить достаточно легко[1]. А насколько мы можем быть уверены в «нематериальных» знаниях или мистических концепциях? В каких-то своих собственных видениях, прозрениях, в комментариях других людей и так далее? Ведь мистика как и все, что связано с человеком – достаточно зыбкая сфера. Всегда, особенно на начальном этапе, есть вероятность глюков и ошибок. Даже великие целители и видящие могут ошибаться. Бывало, что целые системы «заглючивались»: как в старые времена, так и в современности. Например, до сих пор существует целое направление современного окультизма – ченеллинг, практикующее получение знания от духов, инопланетян и т.д. И хотя значительное количество таких «знаний» является безинформативными пророческими видениями или морализаторскими наставлениями в стиле «стремитесь к Свету», а предсказанные ченеллерами даты конца света так и не оправдали себя, люди продолжают практиковать, не задумываясь о возможных несовершенствах самой «практики». Да и многие другие по-пророчествовать в таком стиле были сильны…

Сразу оговорюсь, я, будучи практикующим эзотериком, без сомнения принимаю возможность получения знаний мистическим образом. Как говорил Юнг в ответ на подобный вопрос, «мне не надо верить – я ЗНАЮ». Однако, в этом деле нужна критичность и культура, которая вырабатывается годами практики, которых, как правило, за прозрениями, как мы говорим, «диких» экстрасенсов нету.

Также уточню свою позицию: игнорирование мистического опыта в любой системе, хотя бы отдаленно связанной с человеком и его развитием, невозможно. Даже современная психология, которая пыталась делать это, считая себя научной, вынуждена была прийти к исследованиям таких состояний через Юнгианство, трансперсональную и гуманистическую (Маслоу) психологию [2]. Бессмысленной затеей является также вуалирование мистических и духовных тем через псевдонаучные и бредовые категории типа «единого энерго-информационного пространства» или «торсионных полей». Обычно отрицание значимости мистического опыта приводит в нашей сфере к впадению в самые детские формы приобретения такого опыта, типа лозоходства или использования «маятника».

Таким образом, мистический опыт необходим, но он же и опасен. Для того чтобы хоть как-то обезопасить себя от состояния погружения в свои или чужие глюки, необходима специфическая культура мышления. Чем тщательнее такая культура построена, то есть, наработана способность, например, к интеллектуальной проверке некоего нового знания в системе уже созданного собой же мировоззрения, или в системе уже имеющегося в традиции мировоззрения, или в общепринятой парадигме, тем больше вероятность того, что очередные глюки не уведут за собой. 

Приведем некоторые аналогии. В римской католической церкви, которая является наиболее тонко простроенной религиозной организацией [3], очень развита теология, наука о Боге, всевозможные рассуждения о чудесах, которые есть истинные, неистинные и так далее. Казалось бы, для чего верующему человеку теология? Вот протестанты – верь себе и все! А католики говорят – не так все просто. Ведь с их точки зрения, в их мировоззрении, в мире существует как минимум две силы: есть сила божественная, и есть сила дьявольская. И человек не может быть точно уверен, какой силой навеяна соответствующая идея, мысль, переживание. Для того чтобы быть в этом уверенным, необходимо сформировать систему, которая давала бы такую уверенность, которая бы максимально точно, достоверно интерпретировала бы священные писания, позволила бы интерпретировать чудеса, мистические откровения и так далее. Поэтому если католическая церковь сталкивается с явлением, которое можно считать чудом и проявлением святости, создается специальная комиссия, в которую входят представители (в том числе светские) различных наук – физики, химики, медики, и они рассматривают вопрос – не могло ли быть естественных оснований у этого чуда. Если они ответили на вопрос отрицательно и не смогли определить таковых, в бой вступают демонологи и специалисты по этики. Их задачей является определить – не могло ли это чудо быть проявлением демонических сил. Это определяется по долговременным последствиям. Например, если чудесно исцеленный человек стал впоследствии преступником – чудо считается небожественным и т.д. Разумеется, на разных этапах развития человечества физика и химия, да и нравственный нормы менялись, и то, что сто лет назад было бы необъяснимым наукой и чудесным, – сейчас вопрос техники, но нас интересует принцип. Готовность поставить мистический опыт под суд интеллекта, логики и здравого смысла. 

Аналогичные вопросы поднимались и в православном христианстве и исихазме. У них существует очень развитое учение о «прелестях духовных». Что такое прелести? Прелести – это не нечто, что кайфовое, как в обыденном языке. Прелесть – это то, что прельщает. Фактически – те же вритти. То, что притягивает к себе. Когда исихасты практикуют свои техники, они имеют в виду, что на их пути могут возникать определенные заблуждения – те самые прелести. Есть прелести примитивные, эмоциональные, к примеру, какое-то заблуждение, незнание, эмоциональное западение, а есть прелести и другие. Целый раздел – прелести интеллектуальные, например, кайф от интеллектуального осмысления, когда человек уходит от духовного знания и начинает заниматься интеллектуальным. Или, допустим, кайф, прелесть, который рождается тогда, когда человеку уже приятнее рассказывать о мистическом опыте, а не практиковать его. Есть прелести, связанные с мистическими откровениями. Например, ложное видение Фаворского света (нетварных энергий). И возникает задача отсортировать одно от другого, которая решается, в частности, при помощи «логосного», т.е. рационального начала, фактически, при помощи ориентированной на аскетическую практику теории познания. 

То же самое вы можете обнаружить в католических психопрактиках, например, духовных упражнениях Игнатия Лойолы. Он описывает целый спектр состояний, которые являются патологическими, выражаясь нашим языком, при духовной практике. 

О духовных опасностях предупреждает и суфизм, в рамках которого была также создана продуманная теория познания кашф, на которой мы сейчас не будем останавливаться, но, возможно, вернемся к ней в следующих статьях. Самое главное, она есть.

Наличие простроенной и критичной теории познания, готовность использовать интеллект отличает серьезную Школу и Традицию от совсем молодой или вообще доморощенной. Также Традицию характеризует накопление и передача опыта работы с возможными ошибками в процессе практики на протяжении нескольких поколений. 

Подытожу: смысл строфы о прамане состоит не только в том, что она описывает формы получения правильного знания, а в том, что эта строфа призывает к тому, что для того чтобы успешно практиковать любые мистические практики, необходимо иметь специфическую культуру осмысления соответствующего опыта, которую нужно развивать. Развивать, в частности, на почве интеллектуальной. 

Над вторым вопросом, а именно, почему Патанджали не ввел мистическое познание в качестве 4 «легального» способа познания, приглашаю читателей подумать пока самостоятельно. 

___________________

[1] Хотя и здесь не все просто. Так, большинство глючных теорий о создании египетских пирамид инопланетянами легко опровергнуть, просто съездив и посмотрев на сами пирамиды, и, тем не менее, такие «теории» живут вопреки очевидности.

[2] Подробнее тема раскрыта в моих монографиях, например «Психопрактики в мистических традициях от архаики до современности».

[3] Конечно, религия несопоставима с эзотерическими системами, однако в данном контексте они соприкасаются через единство объекта – мистического опыта.