Сутра 1.37. Эмоции и целостность

В последних сообщениях блога я несколько отошёл от последовательного анализа текста Йога сутр, отвлекшись на описание интересных докладов на Краковской конференции. Возвращаюсь в русло основного повествования.

Напомню читателям, что начиная с сутры 1.33 Патанджали последовательно перечисляет методы достижения целостности сознания (читта-прасаданам). Эти методы являются эскизами множества техник, школ и направлений йоги.
Строка 1.37 посвящена этому же вопросу и дает еще одну группу методов. Однако ее краткость создает некоторые неоднозначности в ее интерпретации.

वीतरागविषयं वा चित्तम् ॥ ३७॥

1.37 vīta-rāga-viṣayaṃ vā cittam

vīta (m.) – «свободный», дословно «ушедший», «отведенный»; слово состоит из приставки vi 
(рас-, от-) + ita – образованного от корня i (ходить) пассивного причастия прошедшего времени.

rāga (m.) – это слово мы уже обсуждали. Оно происходит от корня rañj – «быть окрашенным», и чаще всего переводится как «эмоции» или «страсти», в смысле чего-то, что «окрашивает» наши восприятия. Например, если мы в плохом настроении, то человек или его поступок будут восприниматься, как неприятные, хотя при других обстоятельствах мы восприняли бы его иначе. Подробно анализ этого слова можно посмотреть в этой статье.

viṣayaṃ (n. nom. sg.) – также уже встречавшееся слово, которое чаще всего переводят как «объект» или «предмет рассмотрения». Слово происходит от корня si – «связывать». Именно это слово и создает максимальную неоднозначность в этой строке.

vā (ind.) – «или».


cittam (n. nom. sg.) – «читта».

Первое сложное слово является прилагательным ко второму («читта»), и согласовано с ним по роду и падежу. При дословном прочтении строки получим:

1.37 или свободная-от-окрашенностей-объектная читта. 

Как сделать это более читаемым по-русски? Для начала вспомним контекст предыдущих строк. Речь идет о предпосылках к стабильности манаса, которая достигается, когда читта находится в некотором, описываемом этим сложным словом, состоянии. 

Далее. Как я и говорил, слово viṣayaṃ вносит некоторую путаницу. Непонятно, что означает «объектная читта». Возможно несколько прочтений этой строки. Вероятно, это озадачило уже первых комментаторов ЙС, поскольку разные комментаторы дали несколько различные интерпретации. Вьяса сохранил перевод слова viṣayaṃ как «объект», имея в виду объект, на который направлено сознание. Грубо говоря, объект медитации. Но как такой объект может быть «свободен от окрашенностей»? Может, если это сознание другого, более совершенного человека, что, как он считал, подразумевается в тексте. Тогда строка имеет вид:

1.37. Или же созерцание, имеющее объектом [тех, кто] свободен от желаний.

Комментируя эту строку, автор Йога Бхашьи пишет следующее:

«Либо же сознание йогина обретает состояние стабильности, когда оно «окрашено» восприятием [индивидов], свободных от желаний, [восприятием], выступающим в качестве объекта [сосредоточения]».

(пер. Е.П. Островской, В.И. Рудого)

Мысль здравая и даже очевидная. Действительно, каждый может вспомнить ситуацию, когда волнение в ситуации прошло при общении или просто при пребывании рядом с человеком, сохраняющим невозмутимость. Правда, Вьяса, вероятно, имел ввиду не обычных невозмутимых людей, а древних риши, о чем пишет его комментатор Вачаспати Мишра:

Согласно его «Таттва-вайшаради», «Кришна Двайпаяна и другие древние мудрецы, чье сознание, выступая объектом сосредоточения для йогина, как бы окрашивает, в свою очередь, сознание последнего».

(пер. Е.П. Островской, В.И. Рудого)

Однако, существует и другая традиция комментирования этой сутры, которая восходит к «Йога сутра бхашья виваране», написанной Шанкарой. Этот комментатор интересен тем, что он был, как считается, не только пандитом (ученым), но и практикующим йогом, и некоторые его мысли отличаются от других комментариев. Так, в отношении рассматриваемой сутры Шанкара дает иное понимание слову viṣayaṃ. Которое в его понимании – не объект медитации, а просто любой внешний объект, «подобный женщинам и другим объектам». Тогда речь в строке идет о следующем:

Или [устойчивость сознания] достигается, когда читта свободна от окрашенности [внешним] объектом.

Эта мысль невероятно ценна как с практической, так и с теоретической точки зрения. Она предваряет взгляды многих направлений современной психологии, таких, например, как теория установки Узнадзе, психодинамическая терапия и др. По сути, здесь пробрасывается мостик между эмоциональной сферой человека и целостностью его энергии: когда мы имеем некоторую окрашенность предмета (эмоциональную предустановку в отношении его), наша читта утрачивает целостность, потому что «привязывается» к нему. 

Здесь можно вспомнить знаменитую притчу о двух монахах, которые встретили женщину на берегу реки. Женщина была неспособна сама перебраться на другой берег и один монах, вопреки уставу, перенёс ее на другой берег. Спустя много времени второй монах высказал свое возмущение: «Как ты мог прикоснуться к женщине – ты же монах!». «Я оставил ее на том берегу, а ты все еще несешь ее с собой», – невозмутимо ответил первый.

Безусловно, такая интерпретация сутры интересна, ценна в прикладном смысле и кажется естественнее, чем интерпретация Вьясы. Более того, многие современные комментаторы пользуются (возможно, не зная истоков) именно ей. Но в ней есть небольшое грамматическое допущение. Дело в том, что если бы речь шла об «окрашенности объектами», то, как и в русском, слово «объект» следовало бы поставить в творительном падеже, а оно стоит в именительном и согласовано с читтой. Возможно, на это можно закрыть глаза, но может и нет. Не отрицая ценность двух приведенных выше интерпретаций, попробую дать свое, отличное от них объяснение. Безусловно, речь идет о предпосылках к устойчивости манаса. Но что надо для того, чтобы сознание оставалось устойчивым? Есть масса техник, но все они упираются в одно – надо хотеть сделать его устойчивым. Тут как с курением. Для того, чтобы бросить курить, надо вначале искренне захотеть это сделать. Но это непросто. Ведь когда накрывает эмоциями (окрашенностями), это бывает «так мучительно сладко». Вспомним знаменитый монолог Жванецкого…

И для того, чтобы выходить из этих состояний в целостное «неокрашенное» состояние, надо иметь в сознании некоторый «маяк», понимание-памятование о возможности, более того, правильности этого целостного состояния. Для того, чтобы «разглючиться», надо принять, что ты «заглючился». Мне кажется, что говоря о читте «свободно-от-окрашенностей-объектной», Патанджали имел в виду именно это памятование.